Игорь Тихорский - Лунный свет[ Наваждение Вельзевула. "Платье в горошек и лунный свет". Мертвые хоронят своих мертвецов. Почти конец света]
Соседи показали мне его комнату. Она оказалась незапертой. Хозяина тем не менее дома не было.
— А он никогда не закрывает, — сказала женщина, моя провожатая. — У него и брать-то нечего. Пьянь, одно слово.
Мне показалось сомнительным, что у такого крутого и, я бы даже сказал, таинственно-мистического типа, как Зомби, мог быть в приближенных опустившийся алкаш, но спросил, когда он появляется дома и где его можно найти. Может, где поблизости в пивнухе?
— Да зачем он вам? — поинтересовалась женщина.
— Мне сказали, что комнату свою он собирается продавать, — ответил я.
— Хорошо бы, — сказала провожатая. — Да только сомневаюсь я. Жить-то ему негде.
— Это его проблемы! — сказал я. — Так где же он может быть?
— Да вот неподалеку за углом пивная. Небось там или рядом болтается.
Лапоть действительно сидел в пивной. Меня он не узнал.
— Привет, кореш! — сказал я, присаживаясь к его столику.
— И чтой-то я в тебя такой влюбленный, хоть и не встречал никогда в жизни, — отозвался Лапоть.
— Встречал. От Домового тебе привет!
— Домового знаю, в зоне вместе кантовались. А тебя не припомню.
— Вчера у тебя на работе был. Только ты был в отключке. Разговор есть.
— А ты попробуй жмуриков покидай сутками!
— Может, чего покрепче пива возьмем? — предложил я. — Для разговора.
— Ставишь — не откажусь.
После первого стакана Лапоть малость пришел в себя. Оживились и соседи по столику, предвкушая дармовую выпивку за счет лоха. Но я обманул их надежды. После выпитой бутылки взял Онучина за локоть и напомнил: «Пошли, Лапоть. Я же сказал, разговор есть». Он покорно пошел за мной.
В комнате я достал еще одну купленную в пивной бутылку, но разливать не стал.
— Делу время, потехе час, как говорит наш любимый шеф, он же Зомби, — сказал я. — Давай сначала о делах!
Лапоть быстро глянул на меня, сначала будто даже протрезвел, потом вдруг стал совсем пьяненьким.
— Ты чего какими-то иностранными словами выражаешься, — пробормотал он. — Наливай лучше.
— Да нет, вначале ты мне все о Зомби выложишь. — Я вынул и положил на стол рядом с собой ствол. — Моему шефу не в цвет, что Зомби нам дорогу перебегает, понял? Я ведь тебе не зря привет от Домового передал. Кончился Домовой. И тебе сейчас конец придет, коли не скажешь, где сейчас твой придурок босс и чем занимается.
— Да ты что? — непритворно ужаснулся Лапоть. — Разве ж я знаю. Зомби ко мне гонца присылает, когда чего нужно. Я для него нуль без палочки. Раз только и видел.
— И что же ему от тебя-то нужно?
— Когда чего, — уклонился от ответа Лапоть. — Подай, принеси.
— Конкретнее, Лапоть, конкретнее. — И я приподнял со стола пушку.
— Ну бывает, что в командировку пошлет. Раз в Москву ездил, пакет какой-то передавал приятелю его. По этому поводу аж пять дней не пил, — добавил он гордо.
— Кому передавал и какое последнее поручение? Давай быстро, засиделись мы с тобой.
— Передавал Лыкову Юрию Владимировичу, так он назвался. В каком-то институте научном. А последнее… — Онучин замялся, но видя, что я снова взял со стола пистолет, быстро закончил: — Жмурика отвозил за город, чтобы, так сказать, предать земле.
— Когда?
— С неделю тому назад. Сопровождающий сказал, помер в одночасье алкаш, что помогал им. Все.
Я оставил ему бутылку и ушел.
Глава восьмая
Десять дней я не мог выйти на гонца, о котором говорил Лапоть, хотя к поискам подключился Гена Смолин с товарищами.
За это время Евграф Акимович поговорил с отцом Евгением, посоветовал ему отправить куда-нибудь в деревню Юру после выписки. Отец Евгений сказал, что, к счастью, у них есть родственники под Самарой. Жена отца Евгения, матушка Ирина, после нервного потрясения легла в больницу на сохранение, хотя врачи сказали, что положение серьезное и велика вероятность выкидыша.
Смолин со следователем, взяв в оборот Онучина, нашли место захоронения трупа, который ему велено было закопать. Покойный оказался гражданином Безруковым Ильей Александровичем, проживавшим неподалеку от Домового. Последний признался, что именно Безруков участвовал в грабеже Троицкой церкви, но кто его убил и при каких обстоятельствах — не знал, во всяком случае, так он утверждал. Второй участник грабежа не был найден, но тоже скорее всего, по моему убеждению, был убит. Алкаши — люди ненадежные на предмет болтовни. А Зомби, судя по всему, тварь сверхосторожная.
Наконец один из оперов Смолина в наркопритоне на проспекте Ветеранов набрел на парня, который во время ломки не выдержал и признался, что как-то его приводил к типу по кличке Зомби знакомый торговец наркотой. Было это недели две тому назад. Торговца кличут Большой Джек, а квартира, куда его приводили, находится на Петроградской, недалеко от Большой Пушкарской.
Но и этот след оказался пустым. Торговца, конечно, нашли и квартиру, где он встречался с Зомби, установили. Вот только в квартире той жили люди, слыхом не слыхивавшие ни о каких зомби, но уезжавшие в отпуск к родственникам под Москву. Очевидно, преступники использовали как явочные квартиры, хозяева которых временно отсутствовали.
Я тоже за это время объездил весь город, подключил всех своих бывших агентов, переданных по наследству моему преемнику. Кое-кто слыхал кличку, один сказал, что Зомби этот вроде и впрямь, по слухам, ходившим в криминальных кругах, похож на зомби: худой, страшный, вроде болен какой-то неизлечимой болезнью.
Единственный плюс этих дней — я снова получил от «Честертона» (частного сыскного агентства) машину в свое распоряжение.
На тринадцатый день мне позвонил Евграф Акимович, попросил приехать. К нему должен был прийти Дьяконов.
Отца Евгения трудно было узнать. Еще недавно спокойный и уравновешенный, он выглядел разбитым и больным. Руки у него заметно тряслись, глаза лихорадочно блестели.
— Не пойму, что со мной происходит, — стал он рассказывать. — Службу вести не могу, начинаю читать Писание во время литургии, буквы расплываются. Смешно сказать, «Отце наш» намедни вспомнить не мог. Сны снятся ужасные: будто Юра подсыпает мне в чай какой-то белый порошок. На родного сына грешу. Да и нет его.
— У врача были, отец Евгений? — спросил он.
— Был. Стал спрашивать, не пью ли я, не употребляю ли сильнодействующих лекарств, снотворного, транквилизаторов. А я до визита к нему и не знал, что такое успокаивающие таблетки. Он выписал, но мне стало еще хуже… — Он помолчал, потом добавил: — Недавно мне показалось, что в трапезной чтец наш что-то над моим стаканом колдовал… Он последнее время обедать первый приходит… Да тоже как-то страшно о человеке плохо подумать… Скорее всего показалось мне… Совсем, как это молодежь говорит, «крыша поехала».
— Вот что, отец Евгений! Вы пока скажитесь больным, не ходите в храм. Можете?
— Могу вообще-то. Нас трое священников служат. Но ведь я не только настоятель, я же еще и администратор.
— Сейчас важнее выяснить, что с вами происходит, — настаивал Евграф Акимович. — Вы отдохните дома, а мы попробуем выяснить, может, и впрямь кто-то хочет убедить и вас, и окружающих, и начальство ваше, что вы на почве личных переживаний стали маленько того…
Во время этого разговора у меня снова начался приступ то ли бешенства тихого, то ли ненависти… Чуял я, что на этот раз подбираюсь к самому ядрышку всего происходящего. А Акимыч тем временем спросил:
— А как супруга ваша себя чувствует?
— Тоже неважно. Врач лечащий в разговоре со мной темнит, прямо ничего не говорит. Но успокаивает: постараемся, мол, сделаем все возможное.
Чтеца «пробросили» по учетам. Отсидка была. За продажу иностранцам краденых икон.
Утром перед литургией я был в Троицкой церкви. Чтеца, Николаева Константина Ивановича, я нашел быстро. Подойдя к нему, просто и ясно сказал:
— Сегодня вы в службе участвовать не будете, Константин Иванович!
— Что? А вы кто такой? — возмутился чтец.
— Я оперуполномоченный прокуратуры Батогов Вячеслав Андреевич. Прошу вас пройти со мной.
— Но служба… Да и потом, с какой стати мне с вами идти?
— Не устраивайте дебош в святой церкви! — строго сказал я. — Сейчас мы предупредим настоятеля.
— А его нет, — быстро сказал Николаев. — Он заболел.
— Значит, скажем священнику, который его заменяет.
Чтец замолчал. Я сказал отцу Владимиру, который служил литургию, что увожу Николаева и, возможно, надолго. Отец Владимир удивился, но вопросов задавать не стал.
Мы вышли, я усадил чтеца на заднее сиденье честертоновской «Лады», сам сел рядом и, стараясь быть спокойным, сказал:
— Отвечать быстро и по существу. Кто тебя нанял подсыпать порошки отцу Евгению? Быстро!
— Я… какие порошки… я…
![Картер Браун - Том 16. Анонимный звонок [ Авт.сборник]](/uploads/posts/books/148538/148538.jpg)
